Что знают жители района об истории Троицкого Телегова монастыря? Кроме названия, практически ничего. Его история уходит в небытие. Много лет из различных источников автор собирал сведения о монастыре, а теперь настало время в ряде зарисовок рассказать о собранном. Сейчас о монастырях, их благочинии в пропагандистских целях писать модно. Не это является целью публикации: краевед обязан показать правду жизни, а она такова, что во многих сторонах жизни монастыря святости оказывается немного.

I. Преподобный Нифонт

В 1880 г. в Вологде была напечатана книга «Исторические сказания о жизни святых, подвизавшихся в Вологодской епархии, прославляемых всею церковью и местно чтимых». Автор ее — священник-краевед, Иоанн Верюжский. Книга сыграла очень заметную роль в вологодском краеведении: на протяжении тридцати лет с нее было напечатано несколько десятков брошюр о различных святых Вологодской епархии. Достаточно сослаться на брошюру об иерее Петре Черевковском.

В топографическом списке названной книги под № 74 читаем:

«Преподобный Нифонт, основатель Троицкого Телегова монастыря (1553 г.) в Устюжском уезде на реке Двине».

Сказано немного, но начало поиска дано.

Важна дата основания монастыря. В Подвинье и Поважье большинство монастырей возникло в 16 веке: Введенский-Сольвычегодский (1565), Коряжемский (1553), Николаевский-Прилуцкий в Приводино (XVI в.), Антониев-Сийский (1520)… Это совсем не случайно — в XVI веке вовсю идет монастырская колонизация края.

Первой волной заселения Заволочья была народная колонизация. В XIII-XIV веках смерды-крестьяне из Новгородской земли и Ростово-Суздальского княжества активно переселялись в бассейн Двины и Ваги, где было много свободных земель. Стефан Пермский — проповедник христианства в Коми-крае — первое поселение коми-зырян встретил в районе Котласа. Это было в последней трети XIV века. Вполне можно предположить, что и на территории нашего района чудские поселения чередовались со славянскими деревнями.
Вслед за смердами-крестьянами, но несколько позднее, на Север потянулись феодалы, которые приобретали в собственность заселенные земли. От середины XV века дошли документы, свидетельствующие, что великая княгиня Марфа владела рядом сел в Вондокурье (Котласский район), а у нас — селом Мануиловским (Усть-Евда). Под селом имелось в виду не отдельное поселение, а группа деревень, объединенных одним названием.

Последней в этом ряду была монастырская колонизация. Совершенно неверно представлять, что монастырь возникал в глухом, незаселенном краю. Да, он основывался на незанятой земле, но в недальнем расстоянии должны быть крестьянские поселения, иначе монастырь не выживет. Ему нужно тем или иным способом заполучить монастырских крестьян, с труда которых монастырь и существовал.

Массовое возникновение монастырей в середине XVI века понятно. Монастырь того времени — главная нравственная опора церкви, он не мог быть основан по желанию какого-то отдельного лица. Для его основания требовалась грамота главы церкви — митрополита. Такие митрополиты как Даниил (1522-1539) и Макарий (1542-1563) были выдающимися деятелями не только церкви, но и общественной жизни, сказывали большое влияние на великих князей. По совету Макария, например, Иван IV принял титул царя. Вокруг Макария сложился кружок деятелей, лелеявших широкие церковно-государственные и литературные планы. Из макарьевского кружка вышли такие произведения как «Стоглав», «Четьи-Минеи», «Степенная книга», «Домострой». Заботясь об укреплении церкви, митрополиты поощряли стремление тех монахов, которые хотели основать новый монастырь, и охотно давали грамоты на их открытие. Грамоту на открытие Телегова монастыря встретить не удалось — видимо, она не сохранилась.

Столь же мало нам известно о личности самого Нифонта. Вряд ли можно упрекнуть Иоанна Верюжского в том, что он не собрал сведения о Нифонте. Автор книги проделал огромную работу по сбору сведений о святых. Когда он начал ее, то имел всего лишь один список святых, составленный в 1811 году Евгением, епископом Вологодским (1808-1813 г. г.).

Извиняясь перед читателями за то, чего не мог собрать, И. Верюжский писал:

«Я старался собрать все сказания о жизни святых, подвизавшихся в стране Вологодской, сличить их между собою и проверить по печатным и древнейшим письменным источникам, был лично во многих монастырях и церквах, где почивают их святые мощи, пользовался из рода в род переходящими о них преданиями народа, и все, что мог найти и узнать, передаю в сей книге, смиренно прося себе извинения и прощения в чем погрешил».

В списке епископа Евгения нет святых Кирилла Вельского и Нифонта Телеговского — их нашел И. Верюжский. О первом обнаружено рукописное сказание, а рассказывая о втором, автор, видимо, пользовался только устными оказаниями о существовании такого святого. Известен лишь год его смерти — 1555. Однако, зная, как складывались легенды о других святых, нетрудно наметить контуры становления монастыря и возникновения легенд о Нифонте.

Всего вероятнее, с небольшой группой единомышленников-иноков он пришел из какого-то устюжского монастыря.

Место для монастыря было выбрано заранее — «черное место, дикий лес», как писали тогда в документах, то есть свободное, никем не занятое место. Начали с постройки кельи для жилья. Когда она была готова, приступили к постройке первой церкви. В документах сохранилось ее на звание — Покрова Пресвятые Богородицы. С началом ее постройки последовало челобитие (обращение) от открытии «пустыньки», при этом в челобитной грамотке подсказывалось название и место будущего монастыря — Троицкий Телегов.

Основание монастыря — большая заслуга перед церковью, поэтому многие основатели стали святыми. Надо полагать, и Нифонт провозглашен святым главным образом по этой причине.

Легенда о его богоугодности складывалась примерно так. Чтобы не исчезла память о Нифонте еще при жизни того поколения, которое знало его, стали распространять рассказы о чудесном исцелении при помощи оставшихся от него вещей, а также могилы. Количество чудесных исцелений росло, наступило время, когда эти сказания были записаны, к ним же присоединены, и уцелевшие сведения из биографии. Так сложилась легенда о чудесах святого. Многие из святых были канонизированы церковью: установлен день почитания, составлена молитва, легенда занесена в Четьи-Минеи (книга для чтения). И народ также долго помнил своих святых. Это были «местные чтимые» угодники.

Не исключено, что записанная легенда о святом Нифонте Телеговском где-то лежит в архивах. Например, мы сейчас точно знаем место хранения записи легенды о чудотворной иконе Спаса на Красном Бору, однако все попытки краеведов достать ее копию не увенчались успехом: в советское время на такие запросы не отвечали. Это был один из приемов борьбы с религией. В свое время легенда о чудесах от иконы сыграла не последнюю роль в становлении Красноборска, как бойкого торгового места, а Телегов монастырь был очень приметным местом, но до наших дней дошли лишь крохи сведений о нем.

II. ЖАЛОВАННАЯ ГРАМОТА

Монастырь без земли и хозяйства невозможен. В XVI веке свободную землю можно было получить у великого князя — ее верховного собственника. Так что если за правом на открытие монастыря обращались к духовному главе — митрополиту, то за землей били челом к верховной светской власти.

Жалованная грамота Ивана IV на земли Телегову монастырю не сохранилась. Известно, когда она погибла. После разгрома в 1612 году под Моской польско-литовского войска и их союзников-казаков остатки захватчиков решили пограбить Север. Они взяли и разграбили Вологду, часть из них двинулась на Каргополь, а другие отряды устремились на Вагу и Северную Двину. Под Емецком они потерпели поражение и разделились на две части. Одна из них, обходя Холмогоры, пошла к Архангельску, а другая повернула назад и двинулась вверх по Двине. В 1613 году этот отряд под руководством Яцкого разорил Черевково, Телегов монастырь, Сольвычегодск и Прилуцкий монастырь в Приводино. Устюжане и тотьмичи дали им достойный отпор, и остатки грабителей ушли к Соли Галицкой.

В челобитной монастыря по поводу разорения говорилось:

«В прошлом… во 121 (1613) году литовские воровские люди тот наш Телегов монастырь разорили и многих старцев посекли. И данная (грамота — С. Т.)… на монастырские земли в то разорение утерялась…»

Однако, зная, как составлялись жалованные грамоты на землю другим монастырям, мы можем передать ее приблизительный текст. Помогут в этом другие документы о монастыре, датированные XVII веком, в частности, челобитная на имя великих князей и царей Ивана и Петра Алексеевичей.

Итак, в челобитной указывалось название монастыря, его местонахождение и границы испрашиваемой земли. Все грамоты начинались одинаково:

«Се яз князь Великий Иван Васильевич всеа Руси пожаловал есми игумена… Что ми (мне — С. Т.) бил челом сказываючи, что де он строит пустынку и церковь поставил…»

К моменту написания челобитной игумена Нифонта уже не было в живых, и писал ее Дионисий — не позднее 1557 года. Первая, самая простенькая церквушка называлась Покрова Пресвятые Богородицы, а монастырь — Телегов. Далее шло обязательное указание — церковь построена «по благословению отца нашего Макарья митрополита всея Руси». Во избежание вероятных в последующем тяжб выяснялась принадлежность выделяемой земли. Если она была свободной, то указывалось: «дикий лес, черное место». Эти слова не надо понимать буквально — земля могла порасти всего лишь кустарником.

Далее шла самая главная часть грамоты. Землю отвел писец «Юрье Александров Самсонов» между волостями Канза и Юрьев Наволок.

«Дал под пашню земли дикого лесу по Каменна речке в верх до завала и до Глубца до Кряжу и до Евдской дороги: правая сторона до Двины реки с Телегово. Лес тот расчищать и пашня монастырская распахать».

У монастыря появятся и другие земли (жители Телегова наверняка смогут уверенно определить эти места), которые он купит или получит по вкладам.

Кроме земли, монастырь получал целый ряд льгот. Перечислим главные из них. Вопервых, крестьяне, которых монастырь приглашал к себе жить и «займища разпахивати», освобождались от великокняжеской дани и других поборов.

«Тем их людем ненадобно мои Великого князя в дань, ни ямския денги, ни петенное, ни выводная куница, ни новоженной убрус».

Ямские деньги — налог на содержание станций
Петенное — пошлина за клеймение лошадей
Выводная куница — пошлина за выезд в другую волость
Новоженный убрус — пошлина при вступлении в брак

Во-вторых, монастырские люди освобождались от суда местных органов власти великокняжеских наместников и волостелей. Исключение составляли только наиболее тяжкие преступления — «душегубство» и разбой с поличным.

«Наместницы наши… и волостели… игумена с братьею и их крестьян и всего причту церковного не судят ни в чем, опричь душегубства и разбоя с поличным».

Суд над своими подчиненными осуществлял игумен, советуясь с «братьею».

Если преступление против монастыря и его людей совершал городской житель или черносошный крестьянин, то дело разбиралось в совместном суде игумена и наместника (волостеля). Так же и наоборот.

«А случится суд смесной (совместный)… прав будет или виноват монастырский крестьянин, и он в правде и в вине игумены», то есть наказывает или оправдывает игумен.

О третьей льготе. Кроме дани, податное население Руси обязано было платить своим управителям — наместникам в городах, волостелям в волостях и их заместителям — тиунам, праведчикам и т. д., целый ряд, натуральных поборов, например, давать приношение при вступлении в должность, при поездках по волости давать постой, корм себе и лошади. Монастыри и их люди освобождались от этих поборов.

Четвертая льгота заключалась в том, что при поездках игумен и представители монастыря освобождались от различного рода средневековых поборов.

«Поедут они к Москве о какове жалобе или с монастырским запасом без товару, и они мыта и перевозу и мостовщины не дают»

Мыт — проезжая пошлина
Перевоз — переправа через реку
Мостовщик — пошлина за проезд по мосту.

Эти правила не действовали, если монастырь вел торговые операции.

И, наконец, еще одна льгота. В средние века существовало правило: если на какой-то территории обнаружится мертвое тело, то население привлекалось к поискам преступника, а если его не находили, то платили штраф.

«А кто на монастырской земле, по грехам, убьется с дерева, или озябет, или возом сотрет, или по грехом от своих рук утеряется, или кто рекою припловет, или кто на них лихо подвезет и обманут того бесхитростно, и в том им продажи нет».

Монастырь, как видим, освобождался от ответственности.

Может сложиться впечатление, что монастыри освобождались от всяких обязанностей. Это не так. За монастырских крестьян, которые не платили дани государству, за владение землей монастыри уплачивали дани. Для вычисления ее «наши подельщики (деловые люда) московские от нас по них ездят и сроки на них начитывают, и чинят им один срок в году», то есть заставляют уплачивать дани раз в году.

Грамота могла быть использована для решения спорных вопросов. В этом случае судьи — наместники и волостели — «явят сю грамоту (используют для доказательства в качестве документа — С. Т.) «…с нее явки дают алтын, а грамоту им отдают назад» (берут судебную пошлину алтын, а грамоту возвращают монастырю).

Кончалась грамота датой выдачи.

III. ЗЕМЕЛЬНОЕ СТЯЖАТЕЛЬСТВО

По мере того как монастырь увлеченно погружался в хозяйственные дела, духовная сторона его деятельности отходила на второй план. Монастырь приобретал крестьян-половников, втягивался в торговые операции, давал деньги в рост, вступал по хозяйственным делам в затяжные споры с мирским населением… Но, конечно, нельзя сказать, что в монастыре вовсе не соблюдалось иноческое житье. Общие монастырские трапезы, молебны, посты, решение всех важных вопросов по совету с братией — все это шло своим чередом.

Земля — главное богатство Телегова монастыря. Нужно четко различать, что земли монастыря делились на два вида: белые земли, пожалованные в собственность монастырю, и черные земли, приобретенные в пользование в деревенских крестьянских общинах.

Первоначально обеленные земли были переданы монастырю по жалованной грамоте. На этой земле кроме самого монастыря, его служб и хозяйственных построек, по писцовой книге Никиты Вышеславцева в 1626 году значатся три крестьянских половничьих двора. Крестьяне распахивали землю из половины урожая, отсюда и их название — половники. Половничество для некоторых крестьян было выгодно, так как они не платили налогов — за них это делал монастырь.

Монастырь стремился расширить площади белых земель. Хотя его влияние нельзя сравнить с такими мощными монастырями как Сийский, Коряжемский, Архангельский, Устюжский, но и Телегову монастырю кое-что удалось приобрести. По челобитию в 1618 году царь Михаил Федорович пожаловал монастырю Андреевский остров на правой стороне Двины (видимо, где-то против Телегова), а на левой стороне реки в устье речки Канзы находилось «новоприсадное» место.

В этих двух местах река намыла песок, образовав «нарьи». Монастырь в грамоте пытается убедить, что эти новоприсадные места — всего лишь песок, «ивнягом поростало», но понятно, что их можно было расчистить под хорошие сенокосные угодья. И это просимое было пожаловано «на церковное строение, на фимиам, и на ладан», то есть на церковные потребности.

Дав характеристику землям первого вида, перейдем к землям второго вида Монастырь как магнит тяне себе черные земли крестьян Достигалось это разными путями. Наиболее распространенной была отдача денег под залог земли. Неуплата денег вела к потере участка и переходу его в пользование монастыря. За период с 1624 по 1648 годы Телегов монастырь совершил сделки на 268 рублей.

Сошлемся на ряд примеров. В писцовой книге 1626 года по Юрьеву Наволоку читаем:

«Деревня Кузьминская на реке на Двине. В треть жребий тоя деревни писано за Телеговым монастырем три четь».

Поясним текст: в деревне три двора землей одного из них — третьим жребием — владеет монастырь, размер пахотной земли — полторы десятины, к ней положен сенной покос — тоже третья часть надела деревни. В деревне Стариково Большое на Двине и на речке Стариковка в том же Юрьеве Наволоке монастырь владел двумя третями деревни. Конечно, землю обрабатывали не монахи, а половники-крестьяне.

Многие крестьяне, чтобы избавиться от государевых податей и служб, «закладывались за монастырь», внося закладные в виде имущества или земли, а часть из них даже постригалась в монахи.

«Деревня Пенье на Евде, двор пуст Проньки Куницына, а Пронька пострижен в Телегове монастыре»

(Писцовая книга Юрьева Наволока, 1626 г.)

В 1630 году крестьяне Комарицкого стана в челобитной на имя царя жаловались

«У них на Комарице и в Юрьеве Наволоке и на Белой Слуде и в иных многих станах и волостях… крестьяне опричь деревень сами закладываются в Телегов монастырь».

Земли монастыря, приобретенные этим вторым путем, оставались мирскими — черными — землями, налоги с них монастырь платил совместно с крестьянами-общинниками по раскладкам в зависимости от количества земли. Поэтому земельные тяжбы монастыря с миром стали обычным явлением. Упреки летели и с той, и с другой стороны. В 1627 году крестьяне нескольких волостей жаловались на Телегов монастырь.

«И ныне беспрестанно в черных волостях у тяглых крестьян деревни и пожни и всякие угодья покупают и за вклады емлют, и что, государь, было в тех волостях лучших деревень и крестьян, то они, старцы, все побрали к себе за монастырь».

Располагая деньгами и опытными стряпчими, а также связями в канцеляриях и приказах, монастырь не боялся судебных процессов, будучи заранее уверен в выигрыше дела. Монастырь обычно просил отписать свои владения от волостей, доказывая, что за крестьян он платит налоги. Волостям было невыгодно лишаться сильного плательщика, и они просили сохранить прежний порядок. Правительство обычно поддерживало миры.

Владея значительным количеством земли, Телегов монастырь собирал значительное количество хлеба. Его хлебные торговые операции достигали значительных размеров. Сошлемся только на один пример. Устюжанин, торговый человек Василий Иванов Грудцын, варил вино, а для этого скупал хлеб. 3 мая 1677 года его племянник Вавила Коробицын купил для него у игумена Прилуцкого монастыря в Приводино 500 мер ржи, заплатив 125 рублей «да из Телегова Троицкого монастыря у игумена Варлаама з братьею купил монастырского ячменя 600 мер, цена 120 руб.»

Видимо, хлебные торговые операции являлись основными для Телегова монастыря,
хотя не исключается торговля и другими товарами. Например, 22 марта 1653 года в Устюг пришел вкладчик Телегова монастыря Фарафонко Федотов из Казани и «платил явки алтын». Ясно, что он ходил туда не по религиозным делам — за них с монастырского служки не взяли бы пошлину.

IV. ДУХОВНАЯ ОБИТЕЛЬ

Монастырь по нашей современной терминологии можно назвать общежитием людей, объединенных идеей служения Богу и ведением совместного хозяйства. В конце XV — начале XVI века, когда складывалось централизованное государство, возникла необходимость единых правил для всех монастырей. Такой документ появился. Около 1500 года митрополитом всея Руси была разработана «уставная и наказная грамота о общежитии монастырском». Грамота составлена своеобразно: в ней нет конкретных имен и названий, они заменены словами «имярек», и служила образцом (трафаретом) для последующих грамот монастырям, когда вместо «имярек» вписывалось конкретное название.

Необходимость уставной грамоты обосновывалась настоятельной причиной. В период феодальной раздробленности во многих монастырях «учало у них быти житие неустроено, не по преданию святых Отец… а от некоторые братья развратно…» Вся последующая часть грамоты посвящена правилам монастырского жития Вот некоторые из них, которые соблюдались за все время существования монастырей. Иноки должны жить согласно «иноческого чина и устава, иметь повиновение и любовь духовному своему настоятелю», а он должен иметь «попечение о их спасении и о всем монастырском строении» .

Как игумен, так и вся братия имеют общее житье, в том числе и трапезы. Исключение для игумена может быть в том случае, когда он принимает «великих гостей». Всякий «приход монастырский или товар… архимандрит ведает по слову и по совету со всею своею братьею», за нарушение правил монастырского общежития довольно строгие меры наказания. Кто без слова настоятеля и «братского ведения» начнет торговать или «строить себе барыши», того «чиноразрушителя и развратника общему иноческому житью обличать на монастырскую потребу, а самого из монастыря высылати». За нарушение устава обители полагается «казнь духовная и неблагословение, докели же чистое покаяние свое перед Богом положит».

При взаимоотношениях между монастырем и теми, кто на него работает («чернецами»), доход делился по половинам.

В жизни монастырей настоятелям отводилась большая роль, поэтому в дореволюционной литературе были книги, в которых собраны списки иерархов и настоятелей монастырей. В частности, сошлемся на П. Строева — известного собирателя древних документов. В его книге «Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви Епархия Вологодская» (СПБ 1877 г.) под № 35 находим список игуменов Телегова Троицкого монастыря:

«Игумены: Дионисий, 1555-1557;
Мисаил, 1591-1601, переведен в Пыскорский монастырь;
Матфей, 1606-1607;
Дионисий, 1622-1628;
Мисаил, 1629-1630;
Рафаил, 1646;
Иосиф, 1654, 1663-68;
Варлаам, 1671-85;
Герасим, 1688-94;
Ефрем, 1695-1700;
Павел, 1703-04;
Иосиф, 1739».

Как видим, список далеко не полный по понятной причине: нет описания сохранившихся документов монастыря — они рассеяны по разным архивам.

Россия на протяжении всей своей истории была богата монастырями. В трех томах книги В. В. Зверинского «Материалы для историко-топографического исследования, о православных монастырях в Российской империи» (С. Петербург, 1892 г.) описано свыше двух тысяч монастырей, существовавших в разное время, в том числе свыше 150 монастырей, располагавшихся на территории Архангельской и Вологодской губерний. Бесспорно, в монастырях была людская потребность, они оставили глубокий след в русской истории.

При всеобщей религиозности населения монастыри были местом, где нравственные устои церкви соблюдались наиболее строго. Для людей, фанатически преданных Богу, он был местом, где можно жить, отрекшись от мирской суеты и забот. На старости лет человек делал денежный или имущественный вклад монастырю и находил приют под конец жизни. Монастырское подворье служило местом отдыха для человека с котомкой за плечами, а при беспомощности — и приютомбогадельней. Для этого существовали специальные кельи.

Вокруг монастырей возникали починки, деревни, слободы, крупные монастыри обрастали посадами, а последние превращались в центры торговли и ремесла. Монастыри были источниками книжного просвещения, причем здесь сосредоточивались книги не только богослужебного характера.

Однако не следует идеализировать северные монастыри: они возникали среди мирского населения, тесно с ними были связаны, шум житейской суеты часто заглушал тихую молитву инока. Сошлемся на ряд документов. 4 января 1763 года монах Телегова монастыря Петр Яковлев Сопарев доносил на Агапита Горбунова: «что оной Горбунов мельницу Кишкинскую сожег и денег сорок рублей украл, когда был за продажею хлеба у города Архангельского». При допросе присутствовали казначей иеромонах Александр, иеродиакон Зосима, монах Андрий и другие — всего 5 человек.

Дело этим вопросом не кончилось, между монахами начался разлад, вылившийся в крупный скандал. В другом документе, датированном январем того же года, говорится, что игумен Аврамий приказал подвергнуть Петра Сопарева монастырскому смирению. Когда Петра повели для этого наказания, он «нагло» кинулся на игумена, стал «бить и за браду его, игумена, похватал». Присутствующие монахи «насилу» его оттащили.

Монастырское наказание для смирения заключалось не в каких-то физических воздействиях (этого церковь не допускала), — провинившегося приводили в хлебную, привязывали к стене на цепь и заставляли сеять муку до тех пор, пока он не попросит покаяния.

V. ЛИКВИДАЦИЯ ОБИТЕЛИ

С одной стороны, правительство поддерживало монастыри. В крупные старинные обители царь и члены его семьи делали богатые вклады и земельные пожалования. Средние и мелкие монастыри не пользовались таким вниманием царей, но и для них находилось немало богатых жертвователей — монахи умели заводить связи. Так, среди вкладчиков Телегова монастыря значатся богатые торговые люди из Юрьева Наволока Гусельниковы-Федотовы. Некоторые монастыри становятся как бы домашними церквями, фамильными усыпальницами богатых купцов.

С другой стороны, правине могло тельство оставаться безучастным в ответ на многочисленные жалобы: аппетиты монастырей на мирские земли надо было как-то сдерживать. Обвиняя мирские власти, монастырские стрялчие на эпитеты не скупились — писали, что их земли облагают вдвойне, втройне, что подвергают правежу монастырских управляющих и половников, что собирают деньги в почесть воеводам и приказным людям, что не приглашают монастырских крестьян на советы, не избирают на земские должности.

Вот образчик столкновения и, одновременно, эпистолярного жанра.

«Бьют челом нищие богомольцы Телегова монастыря игумен Мисаило да старец Марко с братьею. В прошлом, государь, во 138 (1630) году били челом вам… Устюжского уезда Комарицкого стану ябедники Василий Гнида да Леонтий Зайков ложно, солгав на нас, потаили писцовые книги и сотные грамоты…»

Далее речь идет о том, что земли Телегова монастыря записаны особо от писцовых книг волостных крестьян.

«И по их ложному челобитью и по великим посулам и поминкам (дарам) дьяк Михайло Смывалов, норовячи им, мужикам, написал в доклад вам, государям, платить Телегова монастыря с вотчин с волостными людьми всякие денежные доходы…»

Далее жалобщики доказывают, что у них нет якобы земель в волостях, а поэтому «имать на нас всяких денежных доходов не почему». (Из книги М. Богословского «Земское самоуправление на Русском Севере», т. 1, стр. 93).

В 1651 году правительство попыталось решить спорный вопрос. Указом этого года уплата налогов с монастырских черных земель была отобрана у монастырей до особого указа и передана в миры. Посыпалась волна жалоб от всех монастырей, которые доказывали, что за монастырских крестьян налоги платят исправно. В 1652 году такое челобитие было послано и от Телегова монастыря. Правительство боясь снижения поступлений от налогов, не выдержало и пошло на попятную. В грамоте Телегову монастырю указывалось на право владеть по-старому и платить налоги по-прежнему «с черными и тяглыми волостями».

Постоянные жалобы вызвали два указа 1681 и 1690 годов. За основу были взяты писцовые книги 1620 года. За земли, записанные по этим книгам, монастыри платили отдельно, за земли, приобретенные позднее — вместе с миром. Однако указы не внесли успокоения, и столкновения продолжались.

За несколько веков в руках монастырей и церкви сосредоточилось значительное количество земли. Правительство неоднократно пыталось ограничить рост монастырского землевладения, но безуспешно. Разрубить гордиев узел решилась императрица Екатерина II. В 1764 году она провела секуляризацию (изъятие) монастырских земель. В 1762 году в России был 881 монастырь, а в ходе реформирования закрыли 496 (56 процентов). Оставшиеся монастыри разделили на три класса. В зависимости от класса монастыри взамен земли были взяты на содержание государства, определены их штаты и жалование. Церкви закрытых монастырей превратили в приходские, вокруг них сформировались погосты. Телегов Николаевский монастырь был закрыт.

Монахи были переведены в оставшиеся монастыри. Без их присмотра обветшали кельи и хозяйственные пристройки. Дольше других служили людям церкви.

Церковь Телеговского погоста имеет прямое отношение к монастырю. Имея значительные деньги, монастырь одним из первых в районе начал строить кирпичную церковь. В дневниковых записях М. И. Витязева есть запись:

«Телеговская церковь во имя Живоначальной Троицы, каменная, пятиглавая, кладена 1743 и 1744 годов. Освящена в 1745, строена монастырем».

Запись сделана в 1859 году, видимо, по архивным данным которые хранились в Евдской церкви.

Вглядимся в фотографию церкви. Все в ней выдает постройку начала XVIII века: приземистое строение с небольшими окнами, распространенное в то время пятиглавие. Основное помещение для молящихся представляет собой куб, который переходит в невысокий купол, его венчает главная глава, вокруг которой по углам — четыре главы меньшего размера. Очень большая трапезная, что вполне объяснимо: здесь на совместные обеды (трапезы) собирались монахи. Колокольня представляет собой башню, четырехгранное основание переходит в восьмигранник, проемы с площадки для звона смотрят на все стороны. Колокольня наверняка не достроена — ее маленький шпиль явно не соответствует высоте всей колокольни. Церковь обнесена оградой. В целом это был благоустроенный приметный уголок — сначала монастыря, а затем и Телеговского погоста прихожан.

Говорят, что церковь стояла до начала 30-х годов, затем местным властям «клюнула» дикая идея — церковь разрушить, кирпич свалить в реку, чтобы отвести воду в ней от берега. Естественно, выполнить задуманное не хватило сил. На месте разрушенного остался большой холм из кирпича, который сейчас зарос бурьяном и молодыми березами.

Несколько лет назад один из жителей Юрьева Наволока задавал редакции газеты вопрос: почему у них были одни деревни казенные, а другие удельные. Екатерина II всех монастырских и церковных крестьян освободила от их зависимости и создала категорию крестьян коллегии экономии — экономических крестьян. В 80-е годы XVIII века их слили с государственными крестьянами. В 1797 году Павел I большую часть бывших дворцовых и экономических крестьян выделил в разряд удельных, которых отдали в собственность членов императорской семьи.

Ликвидация деления на государственных (казенных) и удельных крестьян произошла по реформе 1861 года, но так как освобождение от крепостной зависимости, выкуп крестьянами земли у удельных и государственных крестьян были неодинаковы, то некоторые различия сохранялись еще долго.

С. ТУПИЦЫН,
краевед.